Стихи 2008

Пистолет

Сегодня я видел, как ты уронил пистолет.
Его засосало в песок под холодной водой.
Ты пел, обратившись к заливу, об этой земле.
Залив отражался в медали твоей золотой.

В медали
За стрррааашную битву с собой,
С собой, одиноким, не знающим, как тебе быть.
С собой, после битвы придумавшим слово "любовь",
С собой, человеком, дошедшим до края судьбы.

Пойдем - здесь больше ничего не будет
В ближайшее утро, ближайшие годы.
Матерые хмурые люди
Мужского пола, редкой породы.

Когда мы ушли от залива по синим цветам,
За нами осталась прекрасная наша страна.
Стрекочущий воздух темнеет за нами, и там
Синеют цветы, под цветами ржавеет война.

Так ты отвернулся от неба в багровом плаще.
Так ты отступаешь к границе, где кончился век, -
Без женщины, без пистолета, без теплых вещей,
С медалью за битву, такой ты теперь человек.

С медалью
За стрррааашную битву с собой,
С собой, одиноким, не знающим, как тебе быть.
С собой, после битвы придумавшим слово "любовь",
С собой, человеком, дошедшим до края судьбы.

Прокурор

Прокурор, прокурор, разбери моё дело.
Я такая как есть пред тобою стою.
Под одеждой дрожит моё женское тело.
Разбери, прокурор, злую душу мою.

Моё дело лежит под железным засовом,
И глядит моя жизнь с пожелтевших листков:
Торговала собой в ресторане портовом,
Воровала гроши у смешных моряков.

Никого, прокурор, я из них не любила,
Не махала платком своему кораблю.
Но я правду вчера на суде говорила,
Как тебя, прокурор, я несчастно люблю.

Белой тонкой рукой ты писал на бумажке,
Наказание мне ты лихое писал.
Но ничто, прокурор, так меня не накажет,
Как печальный укор твой меня наказал.

Осияло тюрьму голубое сиянье.
Загорелась во тьме воровская свеча.
И родилось во мне для тебя пожеланье:
Пусть не тронет тебя никакая печаль.

Уплывут моряки к берегам распрекрасным,
Ты поедешь вперёд  на машине своей.
Я ж усну подо льдом моей жизни напрасной.
Не топи этот лёд и меня не жалей.

Танцы

Какие руки, голова и ноги -
В ней всегда прекрасно всё, что можно.
Она выходит и глядит туманно
(это вышло тоже хорошо).
Замрите, суки, - вот и он выходит,
Он глядит тепло и осторожно.
И всё готово для большого танго
О любви, опасной и большой.

Эта дама с трагическим лицом - ах, прекрасна как обычно.
Но секрет её странного лица - всех-волнует-всех-волнует.
Может, просто ей туфли поменять - всё решится симпатично.
Может быть, всё серьёзнее, друзья, - не того она целует.

Ах, есть ли где-то столь опасный демон,
Что её заставит волноваться?
Не так, конечно, как она умеет,
(впрочем, так ей тоже хорошо).
Есть сон об этом, в нём такая тема.
Но к нему, конечно, не прорваться
Из этой дамы, что танцует телом,
Без любви, опасной и большой.

Но, может, важно танцевать бесстрашно
И не ждать подвоха и удара?
Такое танго, и уже не странно,
Что, к чему ты сердце ни готовь,
Захочет сердце стать большим и жарким,
И сгореть от этого кошмара.
Ну что же - бог с ним, мы танцуем танго -
Чтоб была опасная любовь.

Где-то, где-то в объятьях синевы веселится Аргентина,
И танцует, пока она жива, и страдает, как впервые.
Это танец пока ещё живых, это вечная картина.
Так давайте, давайте танцевать, танцевать, пока живые.

Тапки

Эх вы, тапки мои, эх вы, тапочки,
Сколько вы намотали по дому,
Как подолгу стояли под лампочкой,
У окошка топтались подолгу.
Отпустить мне вас что ли на улицу,
Где есть бабочки, кошки и птички,
Где всё движется, едет и кружится.
Да заблудитесь вы с непривычки.

Как заблудитесь - будут метания,
Обернетесь - а дома-то нету.
Попадёте вы в ваших скитаниях
На тамбовскую злую планету.

Вас поднимет профессор подвыпивший,
Поглядеть - не профессор, а горе.
Пожалеет, помоет и высушит
На тяжелом своём мониторе.
А потом приглядится в волнении,
Завернёт вас в газету "Известья"
И приедет ко мне в день рождения,
И вы будете снова на месте.

Золотистые жабы

Скоро-скоро заснут подо льдом золотистые жабы.
Заберут мои сны про весёлые жаркие страны.
Скоро-скоро снежок закружит за окном, и тогда бы
Вам приехать, со мной покружить по снежку спозаранку.

А пока что по дворику кружит одних идиотов.
Самый первый из них - это я, и мне счастья не нужно.
А пока что на дворике лужи, и нету кого-то,
Кто хотел бы со мной покружить спозаранку по лужам.

А рабочий по лужам бежит на лихую работу.
Офицерик по лужам бежит на счастливую службу.
А по дворику нашему кружит одних идиотов.
Самый первый из них - это я, и мне счастья не нужно.

Карлики небесные

Что-то здесь неладное. Что-то неизвестное.
Вот, к примеру, Родина. Вся Россия-мать.
Вот над нею плавают карлики небесные.
Карлики небесные, как вас понимать?

Отвечают карлики: "Мы над вашей Родиной
Делаем чудесное. Но не можно знать,
Как оно работает, как оно устроено.
То дела небесные - так нас понимать".

Вот внизу дурачатся детки симпатишные.
Прыгают по клеточкам. Вертятся винтом.
Вот под ними прячутся жабы неподвижные.
Думают про вечное жабы подо льдом.

Подо льдом колышутся думы их неслышные.
Как же мне прикажете их воспринимать?
Что вы улыбаетесь, жабы неподвижные?
Жабы неподвижные, как вас понимать?

Вот над нами звёздочка - очень интересная.
Непонятно звёздочке, кто такая я.
Всюду непонятное. Всюду неизвестное.
Здорово устроена Родина моя.

Света

Печальная Света поела омлет.
Есенин у Светы любимый поэт.
Пустой холодильник в углу тарахтит.
Печальная Света с балкона глядит,
Как в золото летней весёлой реки
Девчонки бросают с моста дневники.
Они понимают свою красоту -
Красиво девчонки стоят на мосту.
До старости самой, конца самого
Девчонки не станут читать ничего.
А станут девчонки стоять на мосту,
А станут девчонки глядеть в пустоту.

И тягостно Свете от этого дня.
У Светы тупые друзья и родня.
В углу собачонка тупая ворчит.
И Света с балкона девчонкам кричит:
"Идите, девчонки, писать и читать!
От глупых девчонок планете беда!
Не надо, девчонки, стоять на мосту!
Не надо, девчонки, глядеть в пустоту!"
Но ветер в ушах у девчонок поёт.
Девчонки, конечно, не слышат её.
И Света срывает с веревок бельё.
И лето летает, как юбки её.

Письмо

О, не держись, подружка, ни за что,
Нет ничего на свете, кроме Бога,
Но и его, печального, и то,
Покуда не отчаялась, не трогай.

И без того в глубоких облаках
Узрят, как ты шатаешься по скверам,
Скучаешь о далеких берегах,
Целуешься с каким-то пионером.

И я целуюсь с кем-то от тоски,
И в темноте, беззвездной и морозной,
Меня шатают злые сквозняки
По комнатам, как старого матроса,

Не приезжай, сестричка, не держись
За своего товарища и братца.
И у меня теперь такая жизнь,
Где только Бог, и не за что держаться.

И, как цветочек чистый на реке
Во мраке краха, зла и чертовщины,
Вот я качаюсь в пристальном зрачке
Какого-то нетрезвого мужчины,

Следящего за мною из кустов.
Ни благости, ни милости не чаю.
Я ни к какому благу не готов,
А он следит, он молвит: "Как печально,

Когда тебя качает меж осин,
А ты духовный, нежный и невинный,
А ты с утра заходишь в магазин
За водкою, надеждой, анальгином,

А ты потом выходишь из него,
Без анальгина, с водкой и цветами - 
В том ничего смешного, ничего" -
Вот так себе он молвит за кустами.

...Колю дрова, любовница в Крыму,
Вчера читал Толстого "Три медведя".
Так хорошо остаться одному.
Не приезжай. С любовью, дядя Федя