Когда-то, когда-то,
В картонной короне,
Оклеенной детской забавной фольгой,
Стояли вы, Костя, на нашем перроне,
Водили по воздуху правой рукой.
Нет ангелов боле. По этой юдоли
Летают пушинки под желтым лучом.
Но слышала наша буфетчица Оля,
Как хлопали крылья за вашим плечом.
О боже, о, какие сны летали
По нашей жизни нежной молодой
О где же он, о ком мы так мечтали,
Парнишка-сон в короне золотой...
Ах, может быть, это пустое, пустое...
Ах, может быть, слышала Оля не то.
Но стали вы нашей хорошей мечтою.
А вы и мечтали быть нашей мечтой.
...
А в мире всё то же - и в целом, и в части.
Темно в подземельях. Светло в облаках.
В знакомых буфетчицах - столько участья.
В летающем пухе - такая тоска.
О боже, о, какие сны летали
По нашей жизни нежной молодой
О где же он, о ком мы так мечтали,
Парнишка-сон в короне золотой...
Темнота гуляет по дорожкам.
Холода идут по городам.
А бывало, что перед окошком
Золотая плавала звезда.
Темнота гуляет по жилищу,
Ничего такого не храня.
А бывало, копоть и жарища,
пирожки, и хохот, и возня,
над землей космические танцы,
и плясала в чайнике вода,
и тебя любили голодранцы,
и плыла веселая звезда.
А теперь ни запаха, ни цвета.
Разве что на кухне, над плитой –
Что это, архангелы, что это?
Вроде, это зайчик золотой?
По стене, по столику, по двери,
Суше, чем сухое "умерла",
Золотая мечется потеря,
Тычется, как муха по углам.
Тишина – ни шороха, ни слова.
Ты не хочешь золота того.
Ты одна, тяжелая корова,
И уже не стоишь ничего.