Я умею уже подметать по утрам
Я умею готовить себе что-нибудь,
И ходить за вином по шершавым дворам,
Моё солнышко в небе, меня не забудь.
Нет, не такой я простой человек!
Солнышко в небе, запомни меня -
С травкой сухой в золотой голове,
Паспорт глядит на меня из огня,
Так что ты, моё солнышко в небе,
Запомни меня.
Я умею терять дорогие часы
И в холодную воду нырять глубоко,
И ходить босиком, и дрожать от росы,
Я умею лечиться и греть молоко.
И умею дружить с полосатым котом,
И умею уже покупать что-нибудь,
И гулять, чтобы мне не попался никто,
Моё солнышко в небе меня не забудь.
Нет, не такой я простой человек!
Солнышко в небе, запомни меня
С травкой сухой в золотой голове,
Справка глядит на меня из огня,
Так что ты, моё солнышко в небе,
Запомни меня.
Сколько галок над рекой.
А на свалке городской
Два бомжа твое письмо
Вскрыли.
Зябко поутру бомжам.
Шарит ветер в камышах.
А повыше - вся река
В крыльях.
Эта дура не одна
В красном платье у окна.
Эта дура и помрет
В красном.
С ней ботаник молодой.
И он ею занятой.
В нашем классе это всем
Ясно.
Перестань. Перестань.
Не пришла - и ладно, Сань.
Ни к чему цветочки. Точка.
Шарит ветер в камышах.
Зябко, Сань, на виражах
Этой жизни, что идет
Боком.
Я не знаю, что сказать.
Но прислушайся - опять
Наша группа пахнет, Сань,
Роком.
Видишь галок и Оку?
Жалко, мало коньяку.
Но глоток и то, и то -
Песня.
Хорошо, что у страны
Есть такие пацаны.
Не пришла - и что, и что?
Хррен с ней!
Перестань. Перестань.
Не пришла - и ладно, Сань.
Ни к чему цветочки. Точка.
Высоко над Землёю летит самолёт,
В самолёте девушка-лёт-чи-ца,
И не видит никто ни коленок её,
Ни волос её, ни её лица.
А она видит белые в небе цветы,
А такие цветы можно видеть любя,
А под ними всегда только ты, только ты,
Она любит тебя, она любит тебя.
И ты – идешь под этими цветами по дворам – домой –
И ты – глядишь на небо разве что по вечерам – зимой –
И в дождь – тебя болтает, и играет детвора – в разбой –
И всё ж – она летает и летает над тобой – тобой.
Ты глядишь, как в опасной ночной тишине
В телевизоре скачет культурный враг,
Но пульсирует красная точка в окне,
Что-то есть ещё, что-то здесь не так,
Что так носится там у тебя за плечом?
Кто-то рвет это прочное небо, любя,
Как тревожно на свете и как горячо.
Она любит тебя, она любит тебя.
Когда – родится солнце под секретным лопухом – когда –
Когда – когда на крышах много рыжих петухов – когда –
Когда – по миру ломятся голодные стада – когда –
Когда – когда ты жив, когда ты дышишь, то тогда – тогда –
Высоко над Землёю летит самолёт,
В самолёте девушка-лёт-чи-ца,
И не видит никто ни коленок её,
Ни волос её, ни её лица,
А она видит белые злые цветы,
А такие цветы можно видеть любя,
А под ними всегда только ты, только ты,
Она любит тебя, она любит тебя.
Я долбанулась башкой о березу.
Ка-кая же темень...
Я, матерясь, задираю башку. Я затыкаюсь - ух ты:
Под ОГРОМНЫМ КОТОМ прогибается ветка,
И время
Огибает его, тормозит и уходит в кусты.
– Извините, - ему говорю, – мне вот скоро полвека.
Я иду издалёка, но ныне не вижу пути.
У меня за спиной больше нет одного человека.
И теперь я не знаю, куда мне отсюда идти.
И признаться еще, я не помню, откуда пришла я.
И признаться еще, хреновато мне ныне – до слёз.
– Шла б ты в жопу, – ответил мне кот, – со своими делами.
Вон туда – на кусты. А оттуда – по полю насквозь.
Ну, пошла я. В хорошей своей белоснежной рубахе.
Заблудилась. Замерзла. Пришла к водоёму. И что?
Разве что полежать у воды, умирая от страха,
Что не будет уже у меня никакого "потом".
Но потом рассвело: в золотом океане горели
Огоньки или рыбки иль, может, какие цветы.
Подо мной напрягалась упругая ветка,
И время
Огибало меня, а потом убегало в кусты.
Вот ведь сууука эта Марья,
Пьет и курит без конца.
Почемууу ж у ней на харе
Безупречный цвет лица?
Из-за эээтой потаскушки
Прямо жить не хочеца.
Очень трууудно мне, подружки.
Гопца-дрица-гоп-ца-ца!